Беседа после крещения Маши Юровицкой

…родился человек, родился христианин. Что они делали для того, чтобы так было? Они все-таки делали для него единственным миром – мир их среди и их общины. Фактически они идут по тому пути, по которому сейчас идут разные вот эти новые культы: изолировать человека от окружающей среды, перерезать каналы и его контакты с миром, или, по крайней мере, их настолько уменьшить, чтобы фактически он не мог никуда выйти, чтобы он был полностью так сказать, в этой атмосфере. Есть другая крайность, когда родители говорят о том, что, ну, ребенок подрастает, он сам во всем разберется, и не надо ему ничего ни говорить, ничему его учить, вот. Но вы все понимаете насколько это тоже крайняя точка зрения, потому что человек обучаемое существо. Ну, вам всем известны случаи, когда дети попадали в лес и без родителей жили, с волками или с другими животными. Кстати и недавно еще такой случай был. Они…они не развивались – они навсегда остаются патологичными. Значит, человек – существо обучающееся, если его во время не обучить, у него не происходит развития. Вот, был когда-то в средние века, на востоке, жестокий случай, когда какой-то тиран в виде забавы эксперимента, велел воспитывать маленьких детей – кормить их и все, но не говорить с ними, лишать их человеческого общения, и они выросли дегенератами, они никогда больше не смогли научиться ни говорить, ни жить по-человечески, вот. Значит, поэтом мы всем учим детей: и говорить, и ходить и все прочее, вот. Поэтому основы духовной жизни  и нравственной, конечно, необходимо  закладывать с самого начала. Это касается не только родителей, но и крестных. Значит, истина лежит где-то между этими двумя крайностями, потому что мы не имеем права, и у нас нет настоящего духовного основания отрезать человека от общества, от окружающей жизни, от мира, в котором он живет. Вот. Это ложно, потому что, хотя мы не от мира сего, но мы  в этом мире и мы с ними связаны всеми узами, у нас перед ним есть обязательства и, так сказать, обязанности действовать, мы принадлежим своему времени, свое культуре, своей стране, своему окружению. Но задача, трудная, диалектическая. Первое – легко, потому что обрезали все контакты и искушений меньше, зато ущерб. Второе тоже легко: ничего не делаешь – сам разберется. Вот, а здесь трудность заключается в том, что надо, чтобы он был вписан в мир и в тоже время Богу. Чтобы он был гражданином царства Божия и Церкви и членом общества. Это трудно, легче, когда полностью противостоишь. Легче. Все плохо, все там мирское, все это вне. Как, вот, у баптистов, которые не признают, скажем, ничего. Они считают, что даже в кино грех пойти, ну и грех… почему грех? Не потому, что это что-то плохое, а потому что это связано с обществом, в котором я живу. Не надо ничего. Вот. Отрежешь – и не будет искушений, вот… а та модель, которая в общем в Церкви была всегда традиционной, она заключалась в том, что человек принадлежал этому миру и принадлежал Церкви. Конечно, ну это проще было, когда в обществе была, скажем, государственная религия, но в этом были свои минусы, потому что это навязывалось, если вы помните мемуары разных людей, которых закон Божий в школах обычно только отвращал от веры, вот, но, если мы возьмем в далеком прошлом, то в те времена, когда государство было не христианским, а языческим, христиане были всюду. Есть знаменитая тирада раннехристианского писателя Тертуллиана, о том, что мы и в армии, и в адвокатуре, и мы тут и там -мы всюду, вот. Не прошло, там, и  трехсот лет с того времени, как христианство появилось, оно уже проникло всюду. Раз люди были всюду, значит, они общались с миром. Если вы посмотрите даже на перечень святых первых веков, вы увидите, что среди них были и офицеры и врачи, и юристы, и многие из них, так сказать не пренебрегали светским, языческим, образованием, все это было. Вот. Конечно это трудно. И мы с вами живем в эпоху, которую можно назвать эпохой  некоторой усталости – в конце каждого века наступает такая усталость, и людям хочется вместо свободно смелой мысли, мифологии, упрощенной, грубо мифологии, на которую они могут ориентироваться, какие-то упрощенные лозунги, упрощенные модели – хочется замкнуться в собственном мирке, чтобы не было проблем, чтобы их было поменьше. Причем вот этот тип человека, вашего современника, он очень легко меняет свою одежду, вот, у него может быть тут значок любой: он может быть сектантом, православным, иудаистом, старообрядцем – все… мыслят они одинаково совершенно. Вот. Не надо нам ничего, вот  __ __??? (что- то перескакивает) все, спи спокойно. Вот, в большинстве своем, это стремление, конечно, к снятию ответственности  с себя. Это тоже очень удобно. Вот, ну это искушение, так сказать, старинное, но периодически оно становится особенно острым. Вот оно сейчас стало острым, сейчас. Я вот просто наблюдаю это, как люди, которые еще вчера, так сказать, открыто смотрели на мир и думали... вдруг сузились, сморщились, как будто шар воздушный, который прокололи - он съежился и все. Почему это ? Ответ заключается в двух словах, совершенно беспощадных – от слабости. От слабости души, ума, совести, воли, сил. Только, вот… и здесь оказывается существенной правота тех, кто упрекал веру в слабость. Когда Иван Петрович Павлов говорил, что вера нужна слабым, он сам, будучи традиционным христианином, слабым не был, но он просто замечал это явление. Вот, и когда было сказано об опиуме народа, анастезическом, так сказать, таком значении религиозного переживания, это была, хотя не вся правда, но известная правда, определенная правда. Вот. Я думаю, что  для христианского мышления, для богословия, эта проблема очень важна, ибо среди искушений, которые человек имеет в душе, искушение унизить веру до уровня опиума, до уровня лежанки, так сказать, до уровня какого-то теплого халата обломовского, в котором можно спать спокойно, это искушение присуще всем нам, в каждом из нас живет какой-то процент слабости, при этом эта слабость себя защищает и, так сказать, защищает агрессивно, так же, как Обломов защищал свой халат и свой диван, вот,  и говорит, что это есть истинная позиция, все остальное не нужно. Агрессивно, потому что сквозняки он чувствует, когда его поднимают с этой кровати, это неудобно, но вы должны понять, что Евангелие совсем неудобная вещь. Совершенно неудобная. Вот…она прекрасная, но неудобная. И ничего похожего на опиум в Евангелии мы не найдем. Вот.. но, вот… но религиозная жизнь людей… этот элемент был до христианства, он живет в душе человека. Человек приспосабливает разные вещи, в том числе веру свою для , так сказать, формы своего внутреннего такого комфорта. Если ему лень думать, он говорит, что зачем думать, когда нам дано вот Писание, там, повторяем эти слова, и вроде он оправдан в своих.. или зачем, так сказать,  решать проблему, когда лучше выбросить все, в какой-то степени это напоминает позицию Толстого в отношении любви , пола и брака. Вот, он чувствуя, так сказать, силу любви, пола и брака, вы все, конечно, знаете его переживания, драмы от этого всего… семейная жизнь и все, он, в известно своей вещи «Крейцерова соната», которую вы, наверное, все читали, пришел к выводу, лучше вообще этого не надо.  У него есть известное послесловие к «Крейцеровой сонате» , где он говорит, в общем, (все это ???) мразь. Тоже легкий способ по-своему. Это классический, хрестоматийный, типический случай, вот, когда нежелание решать проблему, Толсто ее решал конечно, он ее решал, как художник, и ставил вопрос ____???, но как мыслитель он пытался все это просто выбросить за борт, вместе с ребенком. Вот… значит, это, дорогие мои крестные, касается наших детей. Мы не можем и не должны держать их под колпаком собственного круга. С другой стороны мы не можем и не должны оставить их во вне духовного состояния. Мы должны это сочетать. Вы, конечно, скажите: «как?». Вот здесь перед нами стоит творческая задача. Человек… творческая… она очень трудна. Проще аутсайдеру, внутреннему эмигранту, проще ему. Но нам не должно быть проще. А нам нужно, чтобы было так, как того требует наш долг: людей и граждан, хотя это слово часто, так сказать, в уничижительном  каком-то смысле употребляется, но у человека есть долг перед обществом, и все вы, работая на своих местах, выполняете волю Божию, делая то, что от вас требует и долг и общество. Если христиане умоют руки и вообще выйдут из мира, из общества… вы знаете, я много на эту тему размышлял, прочитав репортаж Пескова о старообрядцах, которые ушли в лес  и прожили там сорок лет по-моему, с первых лет революции. Вот, с одной стороны это напоминало, так сказать, каких-то отшельников, а с другой стороны все-таки, ну, делая скидку на необъективность изложения этого журналиста и так далее, я все это себе представил и, конечно, ощутил ____??? Ложность, ложность этого пути. Ложность. Если Господь Иисус пришел на землю, чтобы люди, как дикие звери ходили в лес и жили там, поросшие мхом (???) со всех сторон, то тогда зачем все это было. Тогда… знаете, это можно так сформулировать, что мы живем диалектически, отрицая мир сей, мы его принимаем в то же время. По-другому, на другом уровне. Являясь членами Царства Божия, но в то же время, являясь членами свое семьи, своего сообщества, своего общества вообще. И здесь все время присутствует вот эта внутренняя диалектика. Все время. Знаете, и это трудно. Честно говоря, я эти трудности никогда не испытывал, так сказать внутри, психологически. Но я знаю, объективно знаю, что это трудно. Не испытывал, потому что на самом деле все в жизни имеет несколько сторон и объективный человек должен видеть и ту и другую сторону. Вот…Мало интересный текст (???) (смущенный смех, неразборчивые голоса)…то есть вам ленты не жалко?