1 После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего.
2 И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий;
3 и Сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду.
4, 1. Слова «После сего я взглянул...» — обычное в апокалиптической
литературе выражение, обозначающее переход к следующей теме. Он поднял
глаза и увидел нечто происходящее. «И вот дверь отверста на небе...» —
это означает, что апостол Иоанн созерцает э т о издалека, сам он туда не
входит, а остается у врат, в то время как перед ним открывается картина,
как бы сцена, которую он видит, но сам в ней не участвует. Когда апостол
Павел упоминает о своем состоянии духовного вознесения, он говорит, что
«был вознесен до третьего неба». Здесь же апостол Иоанн только созерцает
открывшееся небо и слышит голос, который ему говорит: тебе сейчас все это
будет показано. С одной стороны, написанное напоминает какой-то сон, происходит
словно во сне. С другой стороны, в каждом слове проглядывают привычные
библейские образы из Ветхого Завета. В самом деле, сон и видение близко
родственны между собой, потому что во сне мы вступаем в контакт с некоторыми
духовными реальностями, которые воплощаются в формы, свойственные нашему
мышлению вообще, нашему опыту в частности и конкретным событиям нашей жизни
в эти годы, месяцы и дни.
Отверзшиеся врата — это, конечно, условное выражение, которое ведет
свое происхождение от «врат храма» и «врат скинии». Это врата, которые
распахивали, когда выносили ковчег завета в знак пребывания Бога среди
народа. Однако здесь уже нет ни ковчега, ни Храма. Был ли иерусалимский
Храм в это время уже разрушен, или же он находился в роковой опасности,
а может, это было до разрушения Храма? Вопрос этот спорный. Мы говорили
вначале, что Апокалипсис датируется временем между 64 и 95 годами. Но главное
в том, что евангелист показывает: земное богослужение — это отблеск некоего
богослужения в ином мире и чтобы видеть это богослужение, надо обладать
особой харизмой.
4, 2–3. «И тотчас я был в духе...» — вдохновение снизошло на него немедленно.
«И вот, престол стоял на небе...» — Иоанн видит Божий трон. Этот образ
взят из пророка Исайи (Ис 6,1), и этот же образ содержится в Книге Царств
(3 Цар 22,19), где пророк увидел Господа, восседавшего на троне. Трон —
символ царства, но на нем нет царя, а есть Сидящий, подобный сгустку огня
и света, который писатель смог сравнить только с драгоценными камнями,
и была радуга, которая осеняла этот трон.
4 И вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы.
5 И от престола исходили молнии и громы и гласы, и семь светильников огненных горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих;
4, 4. Картина, которую рисует здесь евангелист, есть как бы иконописное
изображение небесного богослужения, где небо есть подобие храма, а невидимое
присутствие Божье явлено в виде сияющего света. Сидящий подобен драгоценному
камню, это центр, из которого исходят лучи света, а над ним — радуга, то
есть здесь нет никакого антропоморфного, человекоподобного образа. Преклоняющиеся
старцы и странные животные с головами живых существ, с телами, «исполненными
очей», — все это означает надмирное, неземное богослужение.
«Двадцать четыре престола» — это символ человечества. Двадцать четыре
старца, по двенадцать с обеих сторон, — знак избранников человечества.
Христос говорит: «Сядете на престолах судить двенадцать колен Израилевых»
(Лк 22,30). Одни считали, что это Церковь Ветхого и Нового Завета, патриархи
и апостолы. Может быть и так, если Откровение Иоанна написано в 90-х годах.
Но если оно написано в 64 году, когда некоторые апостолы были еще живы,
то это сомнительно.
Есть еще одно толкование: в иерусалимском Храме было двадцать четыре
череды священников, которые должны были совершать богослужение в течение
суток. И здесь, поскольку совершается некое небесное богослужение, мы находимся
в небесном храме, и двадцать четыре старца — это небесные священники, предстатели,
представители рода человеческого, двадцать четыре небесные череды.
4, 5. «От престола исходили молнии и громы и гласы» — это образ Синая.
«Семь светильников...» Семь — это полнота духовного мира (ср. семь ангелов
в Книге Товита, которые находятся у Бога) и одновременно полнота Церкви,
ибо семь ангелов — покровители семи церквей.
6 и перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади.
7 И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему.
4, 6а. «Море стеклянное, подобное кристаллу…» — обычный в Библии
образ неба, небесного свода, который напоминает одновременно и море, и
прозрачное стекло.
4, 6b–7. Животные, эти странные существа с головами тельца, льва, орла
и человека, — керубы, то есть херувимы, олицетворяющие собой тварный мир.
Издревле, уже в первых книгах Библии они олицетворяли вселенную, на четырех
углах которой они находятся. Особенно ясно об этом сказано у пророка Иезекииля,
где четыре огромных огненных керуба, похожие на тех, которых изображали
ассирийцы и вавилоняне, несут на своих плечах божественную колесницу (Иез
1,4-14). Здесь эти же подобия керубов окружают небесный ковчег. Число четыре
в древности всегда обозначало мировой круг, четыре страны света, то есть
полноту Вселенной. И когда люди спрашивали, почему Евангелий четыре, то
ранние христианские писатели отвечали: потому что четыре страны света.
Многим этот ответ казался странным, но на самом деле число четыре означало
символическую полноту, как и квадратный Иерусалим в видении Иезекииля (Иез
40,47), как четверо ворот. Это был вселенский, всемирный знак, который
определил число четырех Евангелий и четырех животных. Вначале их изображали
отдельно. В ранних христианских храмах изображали четырех животных, а уже
потом — евангелистов, но впоследствии они слились. По поводу этого существует
много произвольных толкований, и каждый может придумать свое.
Традиционные толкования сводятся к тому, что символом евангелиста Матфея
является человек, потому что он начинает Евангелие с человеческой родословной
Христа. Евангелиста Марка изображают со львом, так как он описывает
в начале Евангелия пустыню и Иоанна Крестителя. Евангелист Лука изображается
с тельцом, потому что он начинает Евангелие с описания жертвоприношения
в храме, совершаемого Захарией. А апостол Иоанн, как орел, возносится в
горние сферы. Такое толкование было принято в средние века.
8 И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет.
9 И когда животные воздают славу и честь и благодарение Сидящему на престоле, Живущему во веки веков,
10 тогда двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом, говоря:
11 достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу: ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено.
4, 8. «Они исполнены очей» — очи, у пророка Иезекииля — как звезды,
которые сверкают на небесной колеснице (Иез 1,18; 10,12). Они говорят о
постоянной бдительности и о всевидении. Таким образом, здесь собрано все
мироздание, и все они непрерывно взывают, не переставая ни днем, ни ночью:
«Свят, свят, свят Господь Саваоф». Это слова из пророка Исайи, это песнь
ангелов, песнь серафимов (Ис 6,2-3).
Но что значит «ни днем, ни ночью не имеют покоя»? Это означает, что
космическое богослужение есть особый род богообщения и его участники —
духовные небесные существа, то есть ангелы и люди — находятся в постоянном
общении с Богом. Ведь цель богослужения — в богообщении, а вовсе не в том,
чтобы принести Богу что-то, в чем Он якобы нуждается, это путь к Богу.
То, что они «ни днем ни ночью не имеют покоя...», означает, что для них
нет времени. Они над временем, над бытием, и там они взывают: «Свят, свят,
свят, Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет». Эту песнь,
которая считается очень древней, пели первые христиане в апостольское время
(именно поэтому она и вошла в литургию).
4, 9–10. Не только природа воздает хвалу Богу, но и вся тварь, особенно
двадцать четыре старца, которые падают перед Живущим, полагая свои венцы
перед престолом. Почему старцы полагают свои венцы? Венцами увенчано все
человечество; человек поставлен царем над всей тварью, но в то же время
он царь лишь потому, что получил свою власть свыше, от Бога. Когда он хочет
отпасть от Бога, он не просто надевает на себя этот венец, но считает его
своей собственностью. Когда же истинное человечество стоит перед лицом
Божьим, оно падает ниц перед Ним и снимает свой венец.
4, 11. Совершается небесная евхаристия; воздается слава, честь и благодарение
Сидящему на престоле, а благодарение — это и есть евхаристия.
Некоторые толкователи считают текст Апокалипсиса, начиная с этого места
и заканчивая 11-й главой, прологом обращения к иудейской церкви, а с 12-й
главы — обращением к языческой церкви. Но это деление принимается далеко
не всеми. Во всяком случае, повествование о сокровенных судьбах мира начинается
с картины видения славы Божьей, нарисованной красками ветхозаветных авторов.